Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

 
Ответить в эту темуОткрыть новую тему
> Мои литературные эксперименты
Андремон
сообщение 21.11.2012, 16:45
Сообщение #1


Проходил мимо
*

Группа: Форумчанин
Сообщений: 14
Регистрация: 17.8.2011
Пользователь №: 6 166



Вот, стало быть, вдохновленный положительной рецензией любезного Fort
Сайт Скамейка
и видя, какой ни какой интерес к моему творчеству, рискну создать собственную тему.
Во избежание возможных недоразумений скажу, что некоторые рассказики я уже публиковал на просторах сети.
Да, предварительно прошу простить мои возможные ошибки, просто школу я закончил достаточно давно, и некоторые грамматические тонкости, в виду редкости их применения, мог просто забыть. biggrin.gif
В общем, не судите строго dh.gif
Последующий рассказик, написан мною про того же героя о котором я писал в теме по ссылке выше, итак:


СОБАЧКА
В сером предутреннем небе, с восточной стороны, как-то вдруг, сразу и без предупреждения появилась алая точка. В начале, была она похожа на красный кровяной мазок, но довольно быстро превратилась в дугу…

- Ну, вот и новый день, бог дал, хорошо помог бы еще, и пережить его, да целым остаться.

Думал Тимофеичь, сквозь полудрему…

Подводу немилосердно трясло на раздолбанной прифронтовой дороге. Тряска та сопровождалась, неповторимой и разнообразной какофонией звуков, тоненько позвякивали удила, рыпела ременная упряжь, на разные лады скрипела расшатанная подвода да временами постукивали дуг о дружку патронные ящики, коими, до отвала, загружена была подвода. Кобылы Лыска да Майка, споро тянули подводу на небольшой пригорок, за которым начиналось село. По бокам дороги, до горизонта, тянулась благословенная Таврическая степь, в воздухе носились вездесущие запахи дыма и пороховой гари, издалека непрерывно гудела канонада, в которой отдельные залпы сливались в сплошной гул. За сгоревшим селом начиналась, передовая, изрезанная окопами, изодранная воронками от разрывов, земля, щедро политая кровью, на которой ежесекундно погибали, выживали или пытались выжить тысячи, и наших и немецких солдат. И каждый ведь богу молился, о жизни просил… вот ведь горячие деньки были в небесной канцелярии, поди, реши кого куда, кому жить, а кому нет.

Шел четвертый год войны…

Медленно перегруженная подвода въезжала в село… нет, селом это место было раньше, до войны. Когда стояли тут аккуратно выбеленные, веселые хатки, теперь это были груды размытой, дождями, глины, с закопченными трубами, скорбно указующие в небо. Странно было даже представить, что в этих руинах, еще недавно жили люди, любили, рожали и растили детей, и кто-то называл эти пепелища родным домом. Теперь в круг них даже деревья не росли, а торчали обгорелыми палками.

Вот так, с не веселыми думами, Тимофеичь подъехал к глубокой воронке от бомбы, где устроен был временный склад, и откуда подносчики из рот доставляли боеприпасы в окопы. Спеша быстрее убраться с передовой, он быстренько, с помощью нескольких солдат, бывших при складе, разгрузил подводу, выправил за тем, у местного старшины нужные документы, и уже собираясь идти к подводе, услышал:

- Тимофеичь, тебя там просили к медсанбату, раненых надо забрать в тыл…

Старик, медленно разогнул, натруженную спину и, прихрамывая, пошел к подводе.

За то время, что пришлось ему повоевать, успел Тимофеичь побывать в смертельных атаках, где выжить можно было только благодаря чуду, и под бомбежками, и под бешенными арт. обстрелами, в общем, знал он войну. Научился так обниматься с землей матушкой, как умеют обниматься с нею только бывалые фронтовики. Но самое главное, наверное, научился он реагировать на любую опасность очень быстро, и главное правильно.
Ведь только так тогда можно было выжить.

Вот и в тот раз, подъезжая к медсанбатовским палаткам, Кирилл Тимофеичь даже не услышал, а скорее почувствовал тихий свист первой мины, и не успела та даже коснуться земли. А он уже лежал в небольшом кювете сбоку сельской улицы, накрыв руками голову, лошади задрав хвосты, бешено ускакали, гремя порожней подводой. За них Тимофеичь немного переживал, хоть Лыска и Майка были обстрелянными фронтовыми лошадками и сами знали, как лучше уйти из-под обстрела, случиться могло всякое. Выждав разрыв очередной мины, он в один прыжок перелетел через сгоревшее подворье и, оказавшись перед разрушенным погребом, не задумываясь, нырнул в зияющую яму, теперь хоть куда хоть в преисподнюю лишь бы подальше от рвущейся смерти. Кубарем, скатившись по каменным ступеням, заваленным потухшими головешками и всяким мусором, Тимофеичь пополз в полу обвалившуюся нишу, ну теперь лишь бы точно в яму не попали, мелькнула мысль. Ведь он прекрасно знал, что от мины спрятаться можно только в блиндаже, да и то если перекрытие хорошее, в окоп эта зраза может залететь запросто. Тимофеичь сгоряча хотел было заползти глубже, но потом передумал, при близком разрыве его могло просто засыпать в той нише и похоронить заживо. Потому он просто сел с краю и стал пережидать, в голову лезли шальные мысли, эх знать бы как там лошади, да подвода его…

Гул взрывов на верху, между тем стал стихать и скоро прекратился совсем… - ну, слава богу, подумал Тимофеичь, и потихоньку начал вылезать из своего убежища, но со стороны передовой, перекрывая все другие звуки, резко грянула ружейная и автоматная пальба, подкрепленная длинными пулеметными очередями. - Ни как немчура в атаку повалила, ну тут бабушка надвое сказала, главное теперь, что бы наши удержались, в окопах… думал Тимофеичь, пальба между тем стала стихать и, вроде сместилась, куда-то правее. Годы, проведенные на передовой, подкрепленные житейским опытом в купе с простою мужицкою смекалкой, научили его четко анализировать звуки боя.
- Эх, мать честная… не устояли вроде наши побежали…
Топот ног, вместе с лающими немецкими командами, явственно прозвучал, в навалившейся вдруг тишине. И Тимофеичь, ужом пополз, в ту полу осыпавшеюся нишу.… С тоской вспоминая о своей трехлинейке лежащей на подводе, под козлами и стареньком нагане в вещмешке, покоившемся там же. Ниша, на удивление, оказалась гораздо больше, чем показалась, в начале и Тимофеичь на минутку прилег, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте… вдруг в тишине этого маленького подземелья, явственно послышался какой-то тихий писк. Пережитые ужасы войны, кровь и грязь передовой, оставив на душе его глубокие раны, сослужили, одну добрую службу, на всю свою оставшуюся жизнь перестал Тимофеичь бояться всякой нечисти и мистики. Он и смолоду был не робкого десятка, и теперь даже бровью не повел, а просто сел и стал ждать пока зрение привыкнет к полумраку.
И вот, постепенно стали просматриваться очертания подвала, стены, какие-то ящики в углу, а под теми ящиками, забившись в самый куточек, лежала маленькая, серенькая сучка с пятью щенятами. Бедная собачка, дрожала мелкой дрожью и тихонько скулила, а из глаз её… из глаз её, текли крупные слезы и, стекая по морде, падали на пол.
- Да не бойся, ты милая… ласковым шепотом заговорил Тимофеичь.
- Не трону я, ни тебя, ни деток твоих, у тебя мать, вишь их пятеро…
- И у меня, тоже пятеро, так, что зря милая ты плачешь, зря… не плачь…
И встали перед глазами у старого солдата, милые, далекие и теперь уже почти не досягаемые картины. Вспомнилась хата родная и жена Маня, представились светлые образы деток, троих мальчишек да двух девочек.… И то ли от картин тех, толи от полной неизвестности ожидавшей его на верху, а скорее всего ото всего на свете, неожиданно как-то даже, потекли крупные слезы и из карих глаз его. Водопадом прошли они по огрубевшей душе его, смывая сходу всю копоть и накипь прошлых лет и очищая кристалл в его сердце.
А стрельба наверху, сменяя недолгое затишье, разгоралась снова.
- Контратака вроде…
Размазывая грязь на лице, подумал Тимофеичь и улыбнулся. И уже в полный голос, сказал, ставшей теперь почти родной собачке:
- Ну вот, мать, а ты плачешь, поживем еще…
Редкие, одиночные выстрелы звучали уже со стороны наших окопов.
-Ну, с богом, можно вроде и выходить…
Пробормотал он, вылезая из своей спасительной ниши… в глаза, резко ударил, дневной свет, щурясь и прикрывая, глаза рукой пошел он потихоньку по каменной лестнице вверх.
Разбитое, изнасилованное войной село, мало поменялось после этой атаки, появились только, кое-где небольшие воронки, да появились трупы вокруг, и как всегда гораздо больше наших, чем немецких. Разминая отсиженные ноги, Тимофеичь поковылял к санбату в надежде найти там подводу. По едва заметной тропинке перевалил он через пригорок… и просто обомлел, да… был он старый солдат, да… привык к смерти, ежедневно кружившей вокруг, но к такому привыкнуть нормальный человек просто не мог. Взору его открылось то место, что еще недавно было санбатом, разбитые палатки пропитанный кровью брезент… и гора окровавленных тел. Судя по всему, санбат накрыли минометы, несколько прямых попаданий и… все. Из этой кучи санитары с деловитой неспешностью извлекали все новые и новые обрубки, складывая их в рядок.
- Отмучились, ребята, теперь вам уж ни чем не помочь… царство вам небесное, земля вам пухом…
Подумал Тимофеичь, мрачно, проходя мимо. Да сколько же вас, и сколько будет еще и кого следующего заберет с собою, безразличная и бессмысленная смерть?
Минув разбитый санбат, тропка скоро вывела его к какой-то покосившейся изгороди, возле которой, слава богу, стояла его подвода целая и невредимая, а Майка и Лыска узнав Тимофеича, радостно и кажись, не много виновато кивали ему головами…
- Ах вы, милые мои, живые, целые… ну, слава богу…с облегчением говорил им он, обнимая и поглаживая им холки. Непривычные к подобным ласкам лошадки, при этом вздрагивали. Закончив столь бурные ласки, Тимофеичь деловито накинул лямку вещмешка на одно плечо, а ремень трехлинейки на другое.
- Ну, вот теперь я снова солдат, а не дезертир какой, по погребам прячущийся.
Мелькнула в его голове мысль. И запрыгнув на козлы, Тимофеичь погнал подводу к центру села. Ехал он, правда, недолго дорогу ему вскоре загородила лежащая на боку полевая кухня, ни лошадей с передком, ни кашеваров при ней не было. Щи из одного бака разлились, оставив на земле только слой гущи из пшена и капусты, а вот каша, из второго, еще горячая с кусками тушенки, чуть подернутая клубами ароматного пара, каким-то чудом почти вся осталась в бачке.
–Эхма… ну не пропадать же теперь такому добру…
Усмехнувшись в усы, подумал Тимофеичь, порывшись под козлами, выудил оттуда объемистую жестяную миску, слез с козел и подошел к кухне, потом деловито оглядев миску он небрежно обтер её рукавом и, наклонившись, набрал с горкой каши. За тем, поставил миску на козлы и, поднатужившись, оттащил кухню с дороги…
Кривая, разъезженная техникой улочка, выела его вскоре к знакомому кювету и кучам глины, за которыми скрывался спасший его недавно погреб.
- Т… тпру… родимые…Тимофеичь остановил подводу, и пошел к обвалившемуся подвалу, неся перед собою миску с кашей. Стараясь не споткнуться, спустился по ступенькам и
по-пластунски, толкая миску перед собой, заполз в нишу к собачке.
- Вот милая, принес тебе покушать, тебе же деток надо кормить…
Собачка, тоненько скуля подползла к миске, понюхала кашу но есть не стала, так и лежала глядя с благодарностью, пока не вылез он из погреба…
Так, та собачка и запомнилась Тимофеичу, и помнил он её всю оставшуюся свою жизнь и детям своим и внукам рассказал, эту немудреную историю. И почти каждый раз глаза его, туманились от непрошеной слезы, а нам, тогда ещё детям малым и не вдомек тогда было, чего он плакал то. Хотя говоря по правде, теперь уже, став постарше и пожив в мире этом я, кажется, начинаю понимать, чего он плакал…
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Андремон
сообщение 22.11.2012, 9:37
Сообщение #2


Проходил мимо
*

Группа: Форумчанин
Сообщений: 14
Регистрация: 17.8.2011
Пользователь №: 6 166



Ну, что же, пока не ругают, а это уже хорошо smile.gif
Ладно, пойдем далее, только не подумайте, что мои рассказики пишутся вот так уж просто, нет, конечно, особо сложного в этом деле, во всяком случае, для меня нет и мои творческие застои вызваны, прежде всего, процентов на шестьдесят, простой ленью. Остальные же сорок процентов я могу отнести к неблагоприятному эмоциональному фону. Проще говоря, когда у меня все в порядке и на работе и дома, тогда и пишется хорошо.
Ну, какой никакой прежний задел у меня имеется, вот его и буду показывать, пока новые вещи, так сказать рождаются в муках творчества и в борьбе с собственной ленью. smile.gif

ШАБАШ.
Стояла чудесная майская ночь, легкая прохлада уже сменила дневную жару. Степной ветерок был допьяна напоен пряными ароматами разнотравья, с какою-то, дворцовой торжественностью светила на небе полная луна, а все это великолепие прекрасно дополняли камерные звуки цикад. Вот в такие ночи, к тебе как откровение приходят мысли о том, что уж если и был когда-то рай на нашей грешной земле, то был он здесь, у нас на юге! И только одна печаль тревожит тебя тогда, как, с помощью своего скромного дара перевести всю музыку, звучащую у тебя в душе в слова! Ибо даже наш «Великий и могучий язык» не столь совершенен для этого!

Вот в такую прекрасную южную ночь, и произошла эта моя, выдуманная, история, в прочем могла она, очень даже, произойти и взаправду. И так начнем нашу не хитрую историю:

По степной дороге, шел парень, в ярком свете луны мы, если захотим, можем разглядеть весь его скромный облик: про таких ребят говорят ни красавец, ни урод, темно русый его чуб, нежно ласкал душистый ночной ветерок. Одет он был, в поношенные, линялые джинсы и такую же футболку. Модные кроссовки, его тихо шуршали, при ходьбе, да иногда тихонько постукивал об ногу этюдник, висящий на плече, но тихие эти звуки почти не слышались за громким хором ночных цикад. Да наш герой - художник, конечно не мастер, не признанное светило, но талант в его работах определенно присутствует, и свидетельством тому, несколько прекрасных набросков, лежавших в этюднике. Линии и краски на этих набросках чудесным образом складывались в закатный пейзаж. Было видно, что рисовать наш герой умеет и любит.

Как раз этот пейзаж и заставил Славика, а именно так и звали нашего героя. Совершить, столь дальнюю пешую прогулку. Да еще и, несколько часов к ряду, ждать заката. Но ни усталость, ни пропущенный ужин не смущали его, Слава знал, что искусство требует жертв, а ради тех красок, что подарил ему этот закат, готов был ждать и вдвое дольше. Путь его лежал в знакомое село, куда Слава приехал погостить, к тетке, и проходил, теперь, мимо огромного древнего кургана или могилы как говорят в наших краях. Он бодро шел, и где-то через часок уже рассчитывал быть у тети Нади, в летней кухне, с большой чашкой теплого парного молока и ломтем свежего домашнего хлеба, который можно было щедро намазать медом, из банки стоящей там же на столе.

От блаженных мыслей о таком пиршестве его довольно не навязчиво отвлекли отдаленные звуки пения, знаете, когда слышишь мелодию, различаешь даже переливы голоса, а слова разобрать не можешь. Поняв, что давно уже, неосознанно слушает эту песню, Славик остановился и изо всех сил стал прислушиваться, но как ни старался узнать эту вроде знакомую песню не мог, а потому, повернулся и пошел на звук. А песня становилась все сильнее, теперь уже было слышно, что поет её молодой, сильный и чистый женский голос, и хоть слова по прежнему, разобрать он не мог, мелодию Слава от куда то знал. Между тем он постепенно стал подниматься на курган, вершина которого, казалось, полностью была покрыта густым кустарником. Так слушая, казалось знакомую песню, Славик дошел почти до линии кустов, и теперь только понял, что в глубине кустов горит костер, тем временем прекрасное пение сменилось дружным женским хором, отбивавшим ударами в ладоши четкий ритм. Ему стало еще интересней и, сняв с плеча свой бесценный этюдник, Славик, стараясь не шуметь, полез в кусты, тихонько пополз несколько метров, между стволами кустов. Раздвинув ветки, он увидел, на вершине кургана, свободную площадку, довольно больших размеров, в центре которой, в углублении, напоминающем кратер вулкана, грел большой костер, а на склоне этого кратера на некотором удалении от костра сидела группа женщин. Женщины были разного возраста, и рассмотреть их Славик не мог, так как ближних к нему он видел только как силуэты, а лица дальних, сильно искажались языками пламени. Да и не стал бы он рассматривать, этих почтенных дам, так как взор его сразу же приковала к себе другая картина. Возле костра, под стройное пение хора и ритмичные хлопки, выделывая замысловатые па, танцевала прекрасная обнаженная девушка. Её роскошное мраморное тело казалось, светилось изнутри, одновременно матово переливаясь попеременно то в свете костра, то луны. Славик зачарованно замер, боясь пошевелиться, спугнуть чудесную игру света и тени. Тем временем ритм танца постепенно нарастал, хор пел крещендо, движения танцовщицы стали сливаться в неясное марево, пока она не упала на землю замертво. Хор замолчал, а в нависшей вдруг тишине не естественно громко прозвучал голос:

- Сестри ми тут не одні!

- Так тут десь чужий!

Начал вторить ему другой голос.

- Та оно ж він! Хапай його!

Славик, с гаряча забыв про кусты растущие над ним, попытался резко встать, от чего совсем запутавшись в ветках кустов, он резко дернулся пытаясь бежать но зацепившись ногами рухнул как подкошенный. Упасть ему уже не дали, Славик не был слабаком, но сильные женские руки скрутили его без особого труда.

- Тягніть його до вогнища! Роздивимось хто такий.

Его безцеремонно поволокли к центру поляны. А одна из женщин, видно узнав Славика сказала:

- Та це ж Надії Перепелихи племінник.

Из толпы вышла та девушка, что только, что танцевала и, глядя на Славика, сказала:

- Годилося б тебе перетворити на віслюка, чи кабана та покататись на тобі до Конотопа і назад, але тітку Надію поважаємо. Тому зраз спи, і забудь все те що ти тут бачив!

Она протянула руку и прикоснулась ко лбу Славика, поляна, в его глазах поплыла, мир перевернулся, и он вяло сполз на землю.

На востоке серое, еще ночное, небо уже окрасилось нежно розовым румянцем зори. Со стороны села уже слышались радостные крики петухов. Славик проснулся на склоне кургана, оказалось он, спал прямо на земле с этюдником под головой. Повинуясь смутным воспоминаниям, он подхватился и побежал к кустам на вершине, добежав, Слава не разбирая дороги, стал ломиться сквозь кусты. Но несколько раз, прочесав кустарник, он к своему удивлению ни какой поляны не обнаружил вся вершина древнего кургана, полностью заросла кустами. Более того, ни какого кратера с кострищем то же не было!

Поправив ремень этюдника, Славик бодро зашагал в сторону сонного села. Он уже почти не помнил ночных событий, но почему-то точно знал, как будет выглядеть его следующая работа. Нет, там не будет торжественного заката, там будет ночь, луна, костер и прекрасная девушка в игре света и тени.


Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Fort
сообщение 22.11.2012, 20:55
Сообщение #3


Прописан
*******

Группа: Администратор
Сообщений: 1 908
Регистрация: 6.3.2006
Из: славный город Николаев
Пользователь №: 5



Очень интересные рассказы! К сожалению, сейчас читают мало, а пишут еще меньше, все пытаются картинками передать. А если и пишут, то в стиле "превед -медвед".
А здесь... как будто сам все вижу.
Спасибо!


--------------------
Умный не говорит все, что знает, а глупый не все знает, что говорит.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Андремон
сообщение 23.11.2012, 10:03
Сообщение #4


Проходил мимо
*

Группа: Форумчанин
Сообщений: 14
Регистрация: 17.8.2011
Пользователь №: 6 166



Стараюсь dh.gif , а вообще то, по моему мнению, настоящая вещь должна быть, как бы на грани разных искусств, вроде застывшей музыки в архитектуре...
В украинском языке есть интересное понятие, образотворче мистецтво и сколько я ни стараюсь перевести его на русский все равно получается не так глубоко и не так красиво. что то вроде, изобразительного искусства, а эти слова, на мой взгляд, как то не могут передать, в полной мере, того понятия которое несет в себе образотворче мистецтво. А ведь этим понятием, как раз и можно объяснить мою первую мысль, именно поэтому и должна в нас звучать музыка и приходить на память стихи при просмотре прекрасной живописи, например. Это и есть наипервейшая задача любого автора и не суть важно художник он или скульптор, поэт или писатель.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения

Ответить в эту темуОткрыть новую тему
2 чел. читают эту тему (гостей: 2, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 

Яндекс.Метрика